Кстати о немецких овчарках и догах. Писатель Илья Эренбург в военной корреспонденции 1942 года рассказал, как красноармейцы захватили в плен группу полицаев с собакой. Пес был розыскным, искал в лесах партизан, носил кличку Харш. Его оставили в части. Красноармейцы тут же переименовали Харша во Фрица. Но боец Панченко, по- видимому, здраво рассудив, что животное не может нести ответственности за деяния хозяев, пожалел пса и стал заботиться о нем. Тот ответил на добро добром, стал слушать его команды, научился поиску «кукушек»- немецких снайперов, стрелявших с деревьев. Чем и прославился.

На одной линии связи работали две собаки и двое их вожатых. Вожатые оставались каждый на своем посту, например, один на КП, а другой- в окопе на передовой. Собаки по команде «Пост!» перебегали от одного вожатого к другому и переносили в прикрепленному к ошейнику портдепешнике (для военных преград- резиновом) зашифрованные сообщения. Взять их у собаки мог только вожатый. Этому ее специально обучали. Как и тому, что доставить донесение она должна бегом. Ей запрещалось останавливаться даже для обнюхивания своей пары, если они работали на линии одновременно и встречались в пути.

А что было делать собаке, если пост сменил место, пока она бежала? На занятиях она такую ситуацию «проходила» и была обучена сразу отправляться на поиски своих. Вот почему вожатые, не обращая внимания ни на чьи подковырки, заботились о том, чтобы их одежда издавала постоянный, знакомый обеим собакам запах. Они носили в карманах кусок парафина, пропитанный пахучим веществом, и натирали им шинель, шапку, голенища сапог. А в случае неожиданного перемещения поста- и подметки. И даже надевали так называемые следоусилители- большие приставные подошвы, которые делали их следы заметными среди множества отпечатов солдатских сапог.
Связным собакам приходилось работать под огнем, и они проявляли удивительные смелость и сообразительность. При форсировании Днепра у города Никополя телефонная связь между полком на одном берегу и батальоном на другом прервалась всего через десять минут после того, как была установлена, и все остальное время ее заменяла собака Рекс вожатого Болотникова, которая несколько раз переплывала реку… Овчарка Мечта вожатого Петра Себрова не успела пробежать с донесением и ста метров, как осколком снаряда у нее срезало ошейник. Портдепешник упал. Бойцы увидели, что собака вернулась, разыскала его, подняла и побежала дальше, неся портдепешник на пункт назначения в зубах…

Миноискатель сапера чувствует металл. Но просигналит и наткнувшись на засыпанную землей ложку. На мины же в пластиковых и разных других оболочках или же зарытые поглубже, не среагирует. А собачий нос безошибочно вынюхивал запах самой взрывчатки, в чем бы и где бы она не была спрятана. Когда освободили Харьков и готовились провести по этому подвигу митинг населения, городскую площадь тщательно проверили миноискателями. Потом для верности пустили собаку. Побегав, она села. Это ее условный знак: «Здесь мина!» Стали копать и на глубине полтора метра вырыли неразорвавшуюся авиабомбу. Таких примеров можно привести не то что сотни- тысячи: 4 миллиона мин и других взрывных устройств было обнаружено за годы войны собаками. Армия требовала их себе еще и еще. Однако из-за бедствий военных лет численность собак в стране резко сократилась. Поэтому те, что уже служили на фронте, несли двойную, тройную нагрузки и вели себя в прямом смысле слова героически.
Собаковод Нина Евкина написала о своей минно- разыскной собаке:
Товарищ мой лохматый,
Еще не раз стране
Послужишь ты солдатом
И верным другом мне.

Ветеран Николай Иванович Бортников, воевавший со своей собственной собакой, рассказывал, как за его Рекса один полковник предлагал мешок денег. Получил отказ, но не отступился. И когда однажды полуторка, на которой Николай Иванович, шофер и Рекс везли имущество части, застряла в степи без горючего, полковник пообещал в обмен на Рекса двести литров бензина. Это на фронте ценилось дороже всяких денег. Неудобно было Николаю Ивановичу, отказав опять, оставить шофера в безвыходной ситуации с пустым баком, но тот сам его выручил, сказав: «Николай Иванович! Двадцать километров буду толкать машину, только не отдавайте Рекса».
Однако самые ласковые слова, самая горячая благодарность доставались на фронте обыкновенным дворнягам из санитарно- ездовой службы. Их запрягали по четыре в упряжку, и они вывозили раненых с поля боя летом на тележках, а зимой на нартах и лодках- волокушах. Если путь к участку, где прошел бой, был покрыт болотными кочками, зарос кустарником или его сильно занесло снегом, никакой транспорт не мог туда пойти. А собаки пробивались.

Вот для примера еще один документальный военный эпизод. «1943-й год. Красноармеец Ершов во время боя в деревне Рисово вывез на упряжке 35 раненых. Его упряжка, выбившись из сил, не могла больше работать. Тогда Ершов, оставив собак отдыхать, сам лично вынес из огня 5 тяжелораненых. За этот подвиг красноармеец Ершов был награжден орденом Красной Звезды».

Конечно, бойцы очень жалели своих обреченных помощников. Вожатые, снимая с ошейника поводок, целовали собачью морду. Бывали случаи, что, не выдержав, тут же бросались на встречу танку с гранатой в руке, но собака всегда опережала человека. Первоначальное название этой службы- ПТ- не прижилось в действующей армии. Не соглашалась душа человека поставить собаку в один ряд с орудием или снарядом. Их стали называть СИТ- собаки-истребители танков. С этой аббревиатурой и цифрой 300 подбитых танков неприятеля они и вошли в историю Великой Отечественной войны. Всего в ней было задействовано 70 тысяч военных собак. Нет никаких сомнений, что благодаря их заслугам были спасены тысячи и тысячи жизней солдат и мирного населения.

В образ Великой Победы то и дело вплетается образ лошади.
Правда, на той войне лошадям не так уж часто приходилось носить своихвсадников в лихие атаки, как, например, под станцией Кущевской, когда кубанские казаки, на галопе настигая вражеские танки, поджигали их бутылками с горючей смесью...Гораздо чаще лошади были безотказной тягловой силой. Изнурительные марши по разбитым военным дорогам и- смерть, подстерегающая на аждом шагу. Каждая третья из лошадей, «служивших» в Красной армии, осталась лежать на полях сражений.

История в фотографиях... Казаки поят коней из Эльбы и едут по улицам Берлина, Жуков на белом коне скачет по брусчатке Красной площади, партизаны, стреножив коней, сидят у костра, английский полицейский пытается ывести лошадь из опасной зоны, где обнаружена неразорвавшаяся бомба... Все черно-белое, каковым было в военное время. После боя- продолжалась жизнь...

Лошади в Великой Отечественной... На самом деле число их было огромно: около трех миллионов. Ведь в тогдашней армии лошади были не только в кавалерии: шли по военным дорогам бесчисленные обозы, на лошадях перевозились пушки и многое другое. Лошадь практически была основной тягловой силой. Даже в стрелковом полку по штату полагалось иметь триста пятьдесят лошадей. У немцев в начале войны лошадей было мньше, хотя кавалерийские частибыли и в Вермахте. Однако, попав из Западной Европы на российское бездорожье, фашисты быстро осознали преимущества «четвероногой» тяги, и колличество лошадей в немецкой армии сильно возросло, в основном за счет оккупированных территорий...

Лошади тоже приближали Победу, хотя их вклад на первый взгляд был не так заметен. И хоть большинство из них не ходило в атаки (те же кавалеристы часто предпочитали действовать в пешем строю), лошади на войне гибли и получали ранения. Штатная численость лошадей в Красной Армии составляла 1,9 миллиона, а это значит, что за годы войны было потеряно более миллиона лошадей... Впрочем, потери среди конского состава были бы несравненно болше, если бы не четко организованная ветернарная служба, действующая на фронте.
Подавляющее большиство раненых и заболевших лошадей после лечения возвращалось в строй.
Главной задачей полковой ветслужбы было собирать раненых лошадей на поле боя, оказывать им первую помощь и эвакуировать в тыл. Для это цели организовывались передовые ветеринарные пункты, которые находились в районе действия войск. Эффективность лечения обеспечивалось его последовательностью на всех этапах эвакуации. Вначале раненые и больные лошади попадали в полковый ветлазарет, который размещался в нескольких километров от переднего края. Именно на полковые и дивизионные лазарты приходилась большая часть лошадей, вернувшаяся в строй после лечения. Здесь лошадям оказывали врачебную помощь. Тех, которые могли вызороветь за неделю, оставляли. Остальных эвакуационные отделения дивизионных ветлазаретов отводили в дивизионный тыл. В дивизионных ветлазаретах лошадям оказывали помощь в полном объеме и снова «сортировали». На мсте оставляли только тех, кто мог свободно передвигаться и выздороветь за две-три недели. Тех же, что нуждались в более длительом лечении, отправляли в армейские или фронтовые лазареты.

В терапевтическое отделение попадали в основном лошади с тяжелыми заболевания органов дыхания и пищеварения. Многие при этом были истощены и нуждались в специальном кормлении. Инфекционное отделение располагалось, как правило, в нескольких населенных пунктах, где изолированно содержались лошади с разными заразными заболеваниями. Чаще других встречались чесотка, мыт, эпизоотический лимфангоит. Большую опасность представляла инфекционная анемия, однако благодаря строгому проведению профилактических и противоэпизоотических мероприятий она не получила широкого распространения. Среди лошадей, привезенных из Монголии, наблюдались единичные случаи заблевания сапом, который уже давно не регистрировался на территории СССР. Изредка встречались осложнения ранений столбнячной инфекцией. Бывали случаи и других заразных заболеваний, как правило, они заканчивались выздоровлением.

Оному ветерану посчастливилось служить в 402-м фронтовом ветлазарете Белорусского фронта, начальником которого был подполковник ветеринарной службы Геогий Тимофеевич Рогалев. В прошлом лихой конник, коновод легендарного командира диизии Червонного казачества Виталия Примакова, он был человеком неукротимой энергии. В лазарете постоянно велась рационализаторская и научная работа, результаты ее широко использовались. Так, например, начальник лечебного отдела лазарета майор В.Г.Кулик, который до войны был преподавателем Харьковского ветинститута, проводил исследования вегетативной нервной системы лошадей, а также изменения рефлексов при различных заболеваниях. При лазарете была организована кормокухня, где запаривали сенную и соломенную резку, которую в смеси с дробленным овсом и ячменной дертью скармливали худым лошадям. Некоторые лошади поступали в лазарет в очень истощенном состоянии, чтобы как-то восстановить их силы, им в корм добавляли даже сушеное мясо.

В лазарете применялись современные методы лечения, например, переливание крови. Для этого содержались спеиальные лошади- доноры. Отобрать их было делом непростым, а главное, очень длительным, ведь нужна была абсолютная гарантия того, что донор не является носителем какого-либо вируса. Особенно опасна скрытая форма инфекционной анемии (ИНАН). У лошадей, отобранных для использования в качестве доноров, в течение шести месяцев каждый день по два раза измеряли температуру тела и раз в неделю исследовали крвь. Донорами становились только животные, имевшие совершенно нормальный анализ крови и за все полгода ни разу не давшие повышения темпратуры. В лазарете Рогалева было около десяти безупречных доноров с различными группами крови. К сожлению, их постиг печальный конец- все они погибли во время пожара конюшни хирургического отделения. Случилось это весной 1944 года, и отобрать новых доноров было уже невозможно.

Осенью 1944 года ветслужбе нашего фронта было поручено отбрать среди трофейных лошадей тех, которые могли бы иметь племенное значение. Мы собрали около пятидесяти жеребцов и двухсот кобыл, главным образом тяжеловозов. После тщательного длителного наблюдения, а также клинического и лабораторного обследования они были отправлены в Советский Союз. Той же осенью был отдан приказ собрать в частях фронта жеребят старше четырех месяцев. В наш лазарет их поступило свыше трехсот. Вопреки преказу среди них были и совсем маленькие. В частях хотели избавиться от жеребят, которые, конечно, только мешали, поэтому некоторые командиры перестарались и отняли от маток двух-трехмесячных сосунков. Неудивительно, что эти малыши болели, к тому же среди них началась эпизоотия мыта. Ветеринарам пришлось занимться ее ликвидацией. Всех жеребят вывели в близлежащее польское помещичье имение Пучице. Антибиотиков тогда у нас не было, и лечили мытных жеребят внутривенными вливаниями раствора красного стрептоцида и глюкозы. Какая- то часть раствора проливалась и попадала на руки, окрашивая их в красный цвет, и врачи ходили будто «по локоть в крови». Прошло около трех месяцев, пока большинство жеребят выздоровело. Пало около двадцати самых маленьких, у которых мыт протекал особенно тяжело. Позже жеребят также отправили в СССР.

...Война закончилась, предстояла демобилизация армии, в том числе ветврачей и фельдшеров, призванных из запаса. Перед оставшимися стояла большая задача по поддержанию ветеринарного благополучия Группы оккупационных войск, по излечению множества находившихся в лазаретах лошадей, раненных в последних сражениях. Часть этих лошадей была после выздоровления отправлена в СССР, часть распределена между немецкими крестьянами, так называемыми «ной- бауэрами», получившими наделы в результате земельной реформы. Началась мирная жизнь, но военно- ветеринарная служба продолжала выполнять свои задачи.

БЕЛЫЙ КОНЬ

ВЕЛИОЙ ПОБЕДЫ!

Сегодня, в преддверии великой Победы, мы снова мысленно возвращаемся к судьбоносным дням шестидесятитрехлетней давности, память о которых священна для каждого в нашей стране. 24 июня 1945 года, Красная Площадь...Кажется, знаком каждый кадр этой кинохроники, аждая деталь... Однако простой на первый взгляд вопрос- кто этот великолепный белый конь, на котором принимает Парад Победы маршал Жуков- уже долгие годы вызывает у специалистов множество сомнений.
Сталин свято поддерживал славные традиции кавалерии, поэтому при нем все военные парады принимались верхом, и лошади для этого подбирались и готовились очень тщательно. Что уж тут говорить о Параде Победы, который должен был продемонстрировать перед всем миром славу русского оружия. Кони принимающего парад маршала Г.К.Жукова и сопровождающего его генерал-майора П.П.Зеленского должны быть белыми, то есть светло-серыми- это было решено сразу. Их подбирали в конюшне манежа Министерства обороны и Высшей офицерской кавалерийской школы. Для Зеленского был отобран Целебес, потомок стрелецких лошадей из Терского конного завода, где в то время создавалась терская порода. А вот с определением «личности» лошади, на которой ехал сам Жуков, вышла целая история.
Считалось, что на Параде Победы под Жуковым был ахалтекинец Араб, участник легендарного пробега 1935 года Ашхабад- Москва, переданный по окончании пробега К.Е.Ворошилову. Об этом говорил и Е.М.Левин, выступавший на Арабе, и многие другие известные конники тех лет. Араб был не утрированным текинцем, а жеребцом достаточно густого типа, он прекрасно показал себя в дистанционных пробегах и соревнованиях по программе офицерского троеборья, а в 1947 году был отправлен в Луговской конный завод, где дал начало самой «спортивной» линии в ахалтекинской породе; в частности, от него был рожден знаменитый Абсент. Араб (армейская кличка Казбек) стоял на той же конюшне Министерства обороны.
В 80-е годы появилась новая версия- под седлом Жукова был не Араб, а Кумир, спешно найденный специально для Парада Победы в кавполку КГБ. Об этом рассказал И.Ф.Бобылев, служивший в то время в манеже Министерства обороны. Однако в связи с этой версией возникает ряд вопросов. Например, Кумир, возникнув вдруг прямо перед парадом, после него исчезает неизвестно куда. Но в те времена лошади великих полководцев не пропадали бесследно, ведь это действительно часто были лучшие лшади страны. Кроме того, по словам Бобылева, Кумир был рожден в Терском конном заводе, а все терские лошади имели на бедре особое тавро, ставившееся горячим способом. У коня Жукова на всех кино- и фотодокументах тавра не видно ни с одной стороны. Так значит, все-таки Араб?
Сегодня непосредственных участников и очевидцев тех событий уже нет в живых. Остаются только локоничные кадры кинохроники- и надежда «докопаться до истины» в архивах...